Влад, 51 - 30 октября 2007 13:52

У нас у каждого свой Красноярск. У кого-то он с песнями и плясками, разъездами по кабакам в новых авто где нас наёбываают и по деньгам и по еде, а мы делаем вид что бы богаты и выше этого. У другого собачья работа под дождём за 5 000 в месяц, маршрутка за десятку за поездку с хамом водилой, квартира без ремонта многие годы, если она еще есть! Это тоже мой город. Соотношение неимущих и зажиточных со временем размывается, между ними всё настойчивей протискивается средний слой. Они уже не торгуют телефонными карточками, они уже менеджеры среднего звена в костюмах и с бейджиком. Тато зарізали в селі порося и выручки хватило на первый взнос за «Опель». Более предприимчивые родители распродают половину жилого фонда, чтоб купить чаду гостинку в Черемушках.
Чем глубже провинция, тем притягательней для неё Красноярск. К нам едут отовсюду, но в крупном городе можно устроиться не хуже, чем в столице, имея связи, жильё и повадки местного жителя. В Назарова устроиться нельзя. В Лесосибирске сложновато, в Уяре Бог изначально к горожанам не милостив.
Так и складывается, уже в третий раз за последний век, население Красноярска удваивается за счёт уроженцев глубокой провинции и жителей Китая. Их можно приодеть и научить отдельным словам, но, в конечном итоге, Красноярск повлияет на них не больше, чем они на него.
Поэтому не быть нам Европой. Не при нас, по крайней мере. Предки его нынешних жителей родились при рабстве СССР, гены другие. И если надстраивать мансарды по любому поводу крыть крыши красной черепицей, тыкать фонтаны на каждом углу город Европой не становится, он становится пародией на Европу. Хотя смотрится живенько. Ещё двадцать лет назад мой город был одним из самых совковых городов, с настолько болотистой жизнью, что в любом Канске теперь интересней жить, чем в тогдашнем Красноярске. Здесь не печатали нормальных книг даже советском уровне, их здесь вообще практически не издавали. В гастрономе весь прилавок – сельдь иваси по рублю и очередь в пивной отдел за «Жигулёвским». В любом деревенском сельпо ассортимент давал фору любому Красноярскому универмагу, там без очереди продавались женские сапоги и пальто, в котором не так страшно выйти из дома. А на Красноярский прилавки одежда поступала после спецотбора, чтоб не раскупали. Красноярские газеты выписывали по принуждению, каналы местного телевидения можно было смотреть только по приговору народного суда. Журналистика была банальной, трусливой и вопиюще бездарной, как впрочем и сейчас. В этом городе боялись выделится. Неважно чем или в чём. Любая инициатива наказывалась без разбора. Власть боялась низов, верхов и самою себя. Пытались во всём робко подражать Москве, но выходило хуже, чем теперь с фонтанами. Люди в советском Красноярске были настолько внутренне скованы, что от шальной мысли дерзнуть начинали потеть, заикаться и оглядываться по сторонам. А теперь, блядь, типа Европа! Когда я был студентом, то за слово Десидент, мой друг получил строгоча от комсомольских жополизов. Это был мещанский город, где выживала только послушная бездарность. Здесь и не пахло столицей, даже номинальной…даже губернской. Таким я помню Красноярск своего детства и отрочества. Он и был таким. Поэтому глупо требовать, чтобы за каких-то несколько лет из миллионной полудеревни превратился в европейскую столицу. Но и таким, недоевропейским, мой город нравится мне больше всех остальных городов нашей захолустной планетки. Потому что имено в этой промежности я первый раз узнал что такое, самое главное в жизни- любовь. Здесь живут самые дорогие и близкие мне люди. а город это не фонтаны и элитные дома с дорогими кабаками ,город это Я, ты, Мы.

• 
• 
•